Результат бессонницы. И не пофиг, что его тоже все читали))

Творческий застой

Дождь расстреливает тротуар с таким тщанием, что вот-вот он, кажется, дрогнет, но капли оставляют после себя лишь рябь на воде, и больше ничего. В унисон с ними падают листья – сотни разноцветных мазков в пасмурной осенней картине. Тускло светят фонари из луж, лукаво выглядывает из-за облаков месяц – вот и весь свет.
По парковой аллее идет человек. Волосы налипли на лоб, руки в карманах, ноги смело ступают в лужи, разбрызгивают воду во все стороны. Блестят в темноте глаза, недовольно смотрят в небо, словно спрашивают, почему именно сейчас оно низвергнуло на землю дождевую очередь. 
Это идет Мэтт Льюис.
Будучи единственным ребенком в семье, парень давно привык…
Нет.
Не то.
У него большая семья: три сестры, семеро братьев, и потому…
Нет.
Снова не то.
С самого рождения парень был сиротой, родители погибли в автомобильной катастрофе…
- ЭТО ВСЕ НЕ ТО!
Внезапно, мир сливается в одну кучу, в один миниатюрный клочок бумаги, и растворяется в темноте. Вместе с ним растворяется и Мэтт.

***

Прекрасное майское утро. На белоснежной скатерти расстелился солнечный узор, в ноздри бьет запах кофе и свежевыпеченных булочек, помещение утопает в бодрой мелодии радио где-то в углу. Мэтт сидит за столом своего любимого кафе и принюхивается к булочкам на тарелке, не в силах решить, какую же съесть первой. И вот, наконец, сделав свой выбор, принимается за еду, зажмурив глаза от удовольствия.
Но съесть у него так ничего и не получается.
Откуда-то с потолка доносится высокий, истеричный голос:
- ВСЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НЕ ТАК!
Исчезают пирожки, исчезает кофе, исчезает прекрасное майское утро, а вместе с ним исчезает и Мэтт.

***

Прекрасное майское утро. На скатерти – все тот же солнечный узор, все такой же приятный запах булочек и кофе, все так же играет радио. Бармэн, закрыв глаза, протирает бокалы, за дальним столиком сидит человек с сигарой в зубах и читает газету.
Идиллия.
Тут в кафе врывается Мэтт Льюис.
- Булочек, и быстрее!
Бармэн удивленно приподнимает брови, пожимает плечами и скрывается на кухне – отдавать заказ. Человек с сигарой лишь искоса смотрит на ненормального, вскоре его глаза вновь приковывает газета.
А Мэтт ждет. Ждет нетерпеливо: пальцы постукивают по стойке, нога притоптывает в такт неизвестному ритму, взгляд прикован к часам в изысканной оправе, и от каждой секунды в глазах отражается дикая, несвойственная им паника. Весь вид парня так и кричит: «Ну когда же, когда их уже принесут?!»
Наконец, бармэн ставит на стойку блюдце с тремя пышными, ароматными пирожками. Льюис вгрызается в них, как после трех недель голодовки, запихивается, словно хомяк, не обращая внимания на приличия.
Но не успевает доесть даже первую.
- НЕТ, ОПЯТЬ НЕ ТО, ВСЕ НЕ ТО!
- Чефт, не уфпел…
Исчезает булочка из его рта, исчезает бармэн, исчезает человек с сигарой. Исчезает и Мэтт. 

***

Прекрасное майское утро. Скатерть, кофе с булочками, человек с сигарой, радио, бармэн.
В кафе опять врывается Мэтт Льюис. Лицо его озарено какой-то безумной мыслью: блестят глаза, лихорадочно ищут что-то, руки призывно стучат по столику, грудь тяжело вздымается и опускается – дыхание Мэтта разносится по всему заведению, заглушая даже радио.
Наконец, не обращая внимания на падающие стулья, он подбегает к столу человека с сигарой, рука хватает первую попавшуюся булочку с тарелки и пихает в рот большими кусками, грозя парню подавится и навсегда распрощаться с жизнью. Бармэн шокирован, человек с сигарой в праведном ужасе, но никто не может вымолвить и слова.
Доев последнюю, Мэтт смеется и показывает неприличные знаки в потолок. А затем как-то незаметно стихает, принимает положенный вид, а спустя несколько секунд в кафе снова остается лишь два человека да деньги за булочки скромно лежат на столе.
Гремит сверху истеричный голос:
- ДА ЧТО СО МНОЙ ТАКОЕ?! ЭТО НИКУДА НЕ ГОДИТСЯ!
Исчезает бармэн, исчезает человек с сигарой, исчезает кафе, исчезает торжествующий Мэтт.

***

Промозглая ночь. За окном дождь. Мэтт Льюис без единой мысли в голове смотрит в окно любимого кафе, бессмысленно помешивая кофе в чашке; по стеклу катятся капли, сливаются друг с другом, оставляют мокрые дорожки, что вскоре исчезают без следа. Часы тикают в полной тишине, бармэн с «Сигарой» шепотом обсуждают что-то у стойки, изредка взволнованно поглядывая на парня.
А тот считает минуты. Каждую секунду. Каждое движение стрелки на циферблате. В глазах – ни безумия, ни страха, ни горести, лишь ехидный, ленивый интерес.
Когда проходит ровно пять минут, с потолка доносится такой уже родной голос:
- Я НЕ МОГУ РАБОТАТЬ В ТАКИХ УСЛОВИЯХ!
«Однако же, какая пунктуальность…» - улыбается Мэтт, прежде чем исчезнуть.

***

Знойный июльский полдень. Мэтт Льюис сидит на лавочке любимого парка и обливается потом. Он ждет, когда же откроется любимый ларек прохладительных напитков, и одновременно ждет, когда же пройдут те заветные пять минут и мучения прекратятся. Солнце беспощадно светит, на небе, как назло, ни облака, в парке – никого. Все сидят дома под кондиционерами и только Мэтт, как идиот, ждет здесь свою холодную минералку.
Хоть это и не его вина.
Минуты текут медленно, как всё в такие полдни. Парень словно в замедленной съемке наблюдает, как бредет по улице собака и обессилено падает в тень, развалившись и высунув язык. В замедленной съемке падает тополиный пух, в замедленной съемке переливаются под солнечным светом листья кленов, звенит в ушах, как единый хор, голос цикад, и тоже, вроде бы, в замедленной съемке.
Но Мэтт спокоен. Он не ищет тени, только обмахивается какой-то тетрадью и ждет бесконечно долгие пять минут, когда закончится, наконец, этот день.
Но пять минут прошли – и ничего не изменилось.
Льюис забеспокоился. В голове одно за другим появлялись самые нелепые предположения, но все их он отметал, ведь «этот придурок просто уснул и забыл меня убить».
Проходит десять, двадцать минут, и все остается как прежде.
- Вот почему именно в такой паршивый день, а? – горько вопрошает Мэтт, глядя в небо. – Черт бы тебя побрал…

Ее голос словно соткан из того самого тополиного пуха:
- Простите… вы не подскажете, который час?
Парень поворачивается – и видит ангела. Ее роскошные каштановые волосы заплетены в хвост, в глазах чернота – глубокая, затягивающая, кожа в свете солнца отливает бронзой, капли пота скатываются в ложбинку упругой груди. На лице еле видимая улыбка – легкая, нежная. Незабываемая.
Это та, кого Мэтт ждал всю жизнь.
- О… без… без десяти девять… - все, что может Мэтт – это лишь глупо улыбаться и смотреть, смотреть на нее, не отводя взгляд.
Она тоже улыбается. О Автор, какая у нее улыбка…
- Ох… Значит, я пришла на десять минут раньше. Вы не против, если я посижу немного здесь?
И Мэтт, естественно, не против.
Только думает он лишь об одном:
«И попробуй только не дойти до развязки…»