Битые яблоки прячет в траве хмурая тень сентября

В жесте прощальном застыла рука -
тучи над нами рассей,
утром проводят на юг облака
первую стаю гусей.

Слово пустое с собой унесу -
ноша ничтожно мала,
в память о лете рябина в косу
алую ленту вплела.

Вот и опять из ладоней пустых
время течёт, как вода,
жёлтая стайка осенней листвы
уток прогонит с пруда.

Шёпоту дождика просто поверь -
многое было не зря...
битые яблоки прячет в траве
хмурая тень сентября.

Валерий Мазманян

И белый иней одуванчика

Весна уже уходит в прошлое -
густой травой, на зорьке скошенной,
грозой, вишнёвыми метелями,
туманом яблонь и капелями.

Цветок жасминовый закружится
и льдинкой поплывёт по лужице,
и белый иней одуванчика
накроет солнечного зайчика.

Шмелю, стрекозам и соцветиям
три летних месяца - столетия,
порхает бабочка-капустница,
где жёлтый лист на снег опустится.

Прошу тебя - не надо мучиться,
что поздняя любовь - разлучница...
поверь - спасёт от неизбежности
простое слово с жестом нежности.

Беги туда, где серебрится от звёзд открытое окно

С осенних листьев позолоту
легко смывает серый дождь,
когда в толпе окликнет кто-то,
вздохнёшь - не тот, кого ты ждёшь.

Но не тянись за власяницей,
не лей багряное вино,
беги туда, где серебрится
от звёзд открытое окно.

Где голубь тянется за крошкой
и за прозрачной синевой,
а ты корнями связан с прошлым,
и сердце знает - здесь ты свой.

Где из дощатого сарая
с ведром в руках выходит мать...
и места лучшего для рая,
наверно, трудно отыскать.

Поцелованный бабочкой белой

А вчера журавлиная стая
разбудила с утра синеву,
одуванчики золото мая
уронили в сырую траву.

Поначалу и ты оробела,
я в тумане черёмух пропал,
поцелованный бабочкой белой
лепестки осыпает тюльпан.

Оказалась душа твоя чуткой,
поняла мою нежность рука,
прилетевшие дикие утки
отбелили в пруду облака.

И не верь, если фразу услышим -
выбираем дороги не мы...
в седине - и цветение вишен,
и нестёртая память зимы.

Валерий Мазманян

Мазманян Валерий Григорьевич
родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
В 1975 году закончил
Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в системе образования.                                                                                  Автор книги «Не спросишь серых журавлей».

И крылом нарежет птица окнам дольки синевы

Нас берёза с белой грудью
угостит при встрече соком,
под слезу капели будет
умирать зима у окон.

Грач распустит веток пряжу,
у крыльца сугроб усохнет,
на твои колени ляжет
солнца луч полоской охры.

И бывали зимы хуже,
но пока в руке рука,
воробьи утопят в луже
кучевые облака.

И найдётся в чём виниться,
и без домыслов молвы...
и крылом нарежет птица
окнам дольки синевы.

На берёзовой веточке неба лоскут

О судьбе разговоры уже не влекут -
вспоминается чья-то вина,
зацепился за веточку неба лоскут
и трепещет в проёме окна.

Не озлобились, живы, не стали грубей,
не горюй, а уныние - грех,
белизною пометил виски, голубей
и берёзы растаявший снег.

Не вздыхай, нам апрельские ночи вернут
всех ушедших в красивые сны...
на берёзовой веточке неба лоскут,
улыбнись - это вымпел весны.

Клён моет чёрные лодыжки

Лоскутья неба делят ветки
в свинцовых лужах февраля,
сугробы плачутся в жилетку
усохшей тени фонаря.

Клён моет чёрные лодыжки,
не отморозил - повезло,
и знаем мы не понаслышке -
зимы обманчиво тепло.

Виски в снегу - давно не парень
и не к лицу слова клише...
тебе я просто благодарен
за оттепель в моей душе.

И чёрному грачу поверим

На серость стен мазками охры
рассвет погожий день нанёс,
ещё один сугроб усохнет
у белых ног худых берёз.

Из жарких стран - пора на север,
и птичьим стаям не до сна,
и чёрному грачу поверим,
что март и на дворе весна.

У сердца истина простая -
твоя рука в моей руке,
и льдинкой облако растает
в небесной голубой реке.

Судьба побалует хорошим...
и пусть морщинка льнёт к губам,
сегодня мы печаль раскрошим,
как корку хлеба голубям.

Валерий Мазманян

И у окна надела верба наряд расшитый серебром

Последний снег склевала морось,
пожухлый лист поднял крыло,
а чайка, надрывая голос,
зовёт весеннее тепло.

Молчит душа - откуда вера,
что всё закончится добром,
и у окна надела верба
наряд расшитый серебром.

Вздохнёшь - апреля заморочки
не понимаешь, хоть убей,
а облака стирают точки,
что ставит стайка голубей.

Но укорять весну не вправе
ни ты, ни я за грустный миг...
и мать-и-мачеха в канаве
хранит в ненастье солнца блик.

Берёза у зеркальной лужи примерит новые серёжки

Не в первый раз - невзгоды сдюжим,
весенних трав увидим стёжки,
берёза у зеркальной лужи
примерит новые серёжки.

А снегу жить всего неделю,
об этом знает кустик жалкий,
и траур по зиме надели
ещё вчера грачи и галки.

Вздохнёшь, а  месяц улыбнётся -
тебе решать, что в жизни вечно,
для уточки монетку солнца
достанет селезень из речки.

Дожди свои разучат гаммы,
мы журавлей уставших встретим...
истлевший до трухи пергамент
осенних листьев кружит ветер.

Над чёрным клёном во дворе сияет солнца ореол

Следил за сменами времён
большой сугроб и весь поник,
в зеркальной луже видит клён,
как к небу тянется двойник.

Погожим утром липкий снег
сосна стряхнула с рукава,
и долгий сон замёрзших рек
встревожит птичий караван.

Так было испокон веков -
природа после зим грустна,
из белой пены облаков
выходит новая весна.

И пусть седой, и постарел,
твоё "люблю", как наш пароль...
над чёрным клёном во дворе
сияет солнца ореол.

И верба снег стряхнёт с плеча

Всплакнул сугроб - своё отжил,
не сходит чернота с боков,
и синеву соткут дожди
из серой шерсти облаков.

И верба снег стряхнёт с плеча,
и серебром украсит кисть,
и блеском золота грача
обманет прошлогодний лист.

С утра читают воробьи
теней затейливую вязь,
и оба знаем - без любви
два сердца потеряют связь.

Снега разгонит по лесам
капели барабанный стук...
и ты шепнёшь - придумал сам
обыденный привычный круг.

И в синеву опустят вёсла под звон капели тополя

В погожий день и небо выше,
и ветер от берёз отстал,
в тени домов, надеясь выжить,
худой сугроб ползёт к кустам.

Пока на суету роптали,
будил подлесок птичий гвалт,
и оставляя след проталин,
прошёлся по округе март.

Сквозняк развеет сумрак комнат,
мы календарь перевернём,
и у ограды снега комья
сверкнут разбитым хрусталём.

И в синеву опустят вёсла
под звон капели тополя...
ушедшие считаем вёсны
и ждём прилёта журавля.

И облако белым китом уйдёт в глубину синевы

На памяти - небо без звёзд,
и сумрачных дней череда,
но золотом листья берёз
сверкают под корочкой льда.

Я воздух глотаю взахлёб
и лужу глубокую вброд,
где талую воду сугроб
ладонями белыми пьёт.

Февраль узелками связал
две ниточки наших следов,
недаром сегодня сизарь
воркует с утра про любовь.

Оставим с тобой на потом
и вздохи, и слово "увы"...
и облако белым китом
уйдёт в глубину синевы.

Валерий Мазманян